Затем Талла подняла свою чашку и пробежала пальцами по ее гладкой поверхности. Она подняла ее к свету, которого она не могла видеть.
- Это прекрасная чашка, - сказала она. - Я знаю это, даже хотя я не могу
ее видеть. Я могу чувствовать ее.
Куай-Гон видел, что чашка была прекрасной. Материал был таким тонким, что
казался прозрачным, а голубой цвет был таким бледным, почти белым. Форма была простой без ручки или изогнутого края.
- Я использую ее, даже хотя я могу сломать ее, - сказала Талла. Она
опустила ее очень бережно. - Ты когда-нибудь слышал о планете Аурея?
- Конечно, - сказал Куай-Гон. - Аурея известна своими прекрасными
ремесленниками.
- Там лучшие рабочие по стеклу в галактике, - продолжала Талла. - Многие
удивляются, почему этот мир так сильно продвинулся в искусстве. Может из-за золотых песков, температуры горения или длительных традиций? Как бы там ни было, они делают наиболее прекрасные сосуды в галактике, высоко ценимые, и просто бесценные. Но иногда кто-то по небрежности или из-за несчастного случая один из них ломает.
Талла взяла свою чашку снова.
- Точно так я могу сломать эту кружку. Но эти ремесленники обладают более большим искусством, чем простое моделирование сосудов. Они переделывают разбитые. И в этом переделывании они находят высочайшее искусство. Они берут куски чего-то, что было разбито и создают нечто, даже более прекрасное, чем было. И так как оно было уже однажды сломано, оно становится более ценным, чем было прежде. А зачастую и более крепким.
Талла поставила чашку перед Куай-Гоном. Джедай сидел в тишине, впитывая
урок. Он с удивлением задавал себе вопрос, а вдруг процесс восстановления
доверия Оби-Вану будет не болезненным, а приятным?
Он поднял изящную чашку. Она почти исчезла в его большой руке. Его пальцы
сомкнулись вокруг хрупкой формы, тем не менее, она не сломалась.
Он не мог вернуть того, что имел. Но, что если новая вещь, которую он
сделает, будет сильнее, чем прежде, потому что однажды она была уже сломана? И она может стать гораздо ценней.